По прошествии определенного числа лет — и чем оно больше, тем очевиднее — прожитые наши дни предстают перед мысленным взором в неком новом качестве. Что-то навсегда теряется в закоулках памяти, стирается, растворяется в тени, что-то будто выхваченное внезапным лучом обретает особую четкость.

В большинстве своем воз-вращение в прошлое дарит нам приятные воспоминания, добавляя порой лишь легкие нотки горечи. Разные события, разные люди. И уже ты  — часть чего-то гораздо большего, чем просто твоей жизни. Приходилось ли вам задумываться, перебирая в памяти факты собственной биографии, какие, казалось бы, незначительные детали способны изменить стройную линию жизни? В судьбе Елены Егоровой, председателя общественной благотворительной организации <Семь Я>, двадцать лет назад поворотную роль сыграла обыкновенная ученическая тетрадь за две копейки. Странно? Пожалуй, нет:

Идея появления общества <Семь Я>, которое в конце ноября отметило свой 20-летний юбилей, возникла буквально из ничего.
В начале 90-х годов прошлого столетия советское государство разваливалось на глазах, не предлагая своим гражданам ничего нового взамен. Пустота в магазинах и безнадежность в душах. Дзержинский, как и вся страна, стараясь выжить в период безвременья, стоял на пороге перемен, дыхание которых обжигало лица. Елена Викторовна — тогда уже мама троих детей — в городе практически никого не знала, входила в родительский комитет гимназии № 4, активно там работала — возила детей в театры, добывала абонементы, автобусы заказывала. Занятие это было гораздо приятнее, нежели простаивание в бесконечных очередях за мизерным <пайком>: на троих детей давали ту же норму, что и на одного. Возникало, мягко говоря, чувство недоумения — как можно одно яйцо разделить на троих?

Ответ у задачи с несколькими недоедающими, конечно, есть, и нашла его нынешняя гостья <УВ> Елена ЕГОРОВА.
Общество <Семь Я> -
20 лет благотворительности
Особенности
переходного периода
- Было очень обидно, а несправедливость я никогда не любила. Однажды в дверь моей квартиры позвонила Лариса Кутузова — тоже многодетная мама: <Надо создавать организацию — везде уже объединяются. Нужно идти к властям, требовать>. Лариса Николаевна собрала человек двадцать — двадцать пять многодетных, и мы пошли к Виктору Ивановичу. Он — новоизбранный, румяный, рукава короткие, энергичный — встал навстречу: <Проходите, что вы там стоите кучкой>. Мы — ежистые, внутренне готовые к защите. У меня тетрадочка ученическая за 2 копейки в руках, ручка. <Зачем тетрадку принесла?> — <Надо ж записать все. Мы же до чего-то с вами договоримся>. Посмотрел с интересом — без тетрадки к нему часто ходили, а вот с тетрадкой посетителей не было. <Создавайте организацию, я помогу>. Слова своего он не нарушил. Тогда мы с Тамарой Яковлевной Карпухиной познакомились и сдружились на всю жизнь. А тетрадка сыграла свою роль — меня выбрали председателем.
Нужно сказать, что первоначально наша цель была простая — выжить, обеспечить самым необходимым в первую очередь детей. Своих. Но практически сразу к нам пошли мамы с детьми-инвалидами, бабушки с сиротами под опекой. Их было много — сплошь бабушки. Страшно. Но вдаваться в тонкости душевного состояния было некогда, людям нужна была поддержка. И не только продуктовая, но, наверное, важнее — моральная. Так что приходилось засучивать рукава и работать.

Я помню, наше первое собрание проходило в администрации города. Тогда все было очень просто: администрация, по-моему, вообще не закрывалась, двери ходили взад-вперед, народ постоянно толокся в фойе. На первом этаже грязь непролазная — был конец ноября, 26-е число. Наши пришли — более сто человек, лица у всех были какие-то серые, унылые. Меня поразил первый ряд — там оказались мамы детей-инвалидов. Молодые совсем и все седые. Я, может, только поэтому и осталась. Было очень тяжело смотреть им в глаза:
Лена Перкова — Елена Владимировна — подошла ко мне: <Я ничего не могу делать, не умею организовывать, я умею только все записывать, регистрировать, запоминать, считать>. И она считала лет двенадцать. Знала каждую семью в лицо — взрослых и детей. До сих пор цела регистрационная тетрадь, куда мы записывали все — от года рождения до того, кому и какую помощь оказали. Изобилие по-семейному

Нам повезло. Мы не ставили меркантильных задач, и Господь нам помогал. Параллельно с обществом <Семь Я> образовалась биржа <Конверсия>. Не тут же, а некоторое время спустя, пока мы варились в собственном соку, добывая то яйца, то детские носки, то муку, то еще что-то съедобно-носильное.
В один прекрасный момент Валера Мартынюк, член общества <Семь Я>, отец троих детей, позвонил моей соседке на четвертый этаж — у меня не было телефона, и я бегала к бабе Люсе — и сказал, что мы должны продавать брокерское место — лот № 1. Да нет у нас ничего — ни лота, ни места. Это потом мне объяснили, что предприниматель выкупает лот № 1, что это престижно, а тогда Валерий Владимирович сказал категорично: <Готовьте лот!> Мы решили, что продавать воздух не можем, а потому из чьего-то серванта — по-моему, той же Лены Перковой — был извлечен хрустальный рог, символизирующий рог изобилия. В НИХТИ работало много наших многодетных, кто-то сделал коробку: верх — пластмассовый, низ — бархатный. Красивая. В нее мы уложили наш рог. Надеялись, тысяч десять за него выручить. Настал день открытия биржи <Конверсия>. Я — вся нарядная, при мне рог и букет. Жду. Начали торговаться за семейное изобилие (лот № 1). Когда сумма завалилась за 10 тыс., я немного взбодрилась. Потом сумма подошла к 100 тысячам, меня затрясло. В итоге наш лот купили за 300 тыс. рублей, сознание на какое-то время отключилось. Помню только, что меня кто-то в спину толкает, каким чудом я рог не уронила, не могу сказать. Полностью выпихнутая на середину зала — вспышки фотоаппаратов, прицелы видеокамер, — почему-то меня потом показывали в программе <Служу Советскому Союзу>, — я вручила рог и букет Людмиле Козеевой, которая купила брокерское место № 1, а 300 тыс. рублей упали на счет общества <Семь Я>.

Момент был сумасшедший — кто-то кричал, что все деньги нужно поделить на всех. Что делать, я не знала, поэтому поехала в областное отделение Детского фонда, где мне посоветовали подождать, пока улягутся страсти. Все так и получилось: эмоции схлынули, и на Совете общества, состоящем из 25 человек, было решено направить их на лечение детей-инвалидов: на оплату железнодорожных билетов к месту лечения. Дети у нас были сложные — им и питание нужно было подбирать особое. Так, потихоньку деньги эти тратились.
Тогда мы провели свои первые праздники — Новый год и 8 Марта. Благодаря последнему я познакомилась с Борисом Храмцовым. Какой женский праздник и без гвоздик? Написали письмо в <Ниву>, цветы нам выделили, нужно было забрать. Пошла. Пешком. Больная — температура под сорок, но дошла. Вижу — отовариваются солидные люди: заходят с баулами, выходят с коробками, садятся в машины, разъезжаются. Прижалась спиной к стене и заплакала. Выходит Храмцов — не директор, еще мастер: <Ты, девочка, что тут стоишь?> — <За цветами>. — <Откуда?> — <Общество <Семь Я>, — письмо ему подаю. <Машина есть?> — <Нет. Деньги есть>. Ушел, через несколько минут вернулся, вынес коробку с гвоздиками, посадил в свой газик. Денег с меня тогда никто не взял. Вот так я привезла цветы, а с Борисом Дмитриевичем мы с тех пор дружим, он много раз нам помогал — и по нашей просьбе и без, причем у него всегда все было деловито, просто и быстро. Однажды <Нива> привезла нам яблоки-мандарины, где они их взяли, у них это не росло: А 8 Марта мы встретили в ДК <Вертикаль>, был хороший праздник — выступали наши дети, дарили цветы, раздавали по кругу краковской колбасы, которую нам выделил люберецкий торг. Тем, кто на вечер прийти не смог, подарки развозили по домам. Потом был Новый год в помещении нынешний Школы искусств. С утра под елкой собрали детей, вечером — взрослых. Помню, что почему-то было очень холодно. Танцевали в сапогах, в шапках. Мамы с мамами — папы не ходили.
Потом, когда нам исполнилось уже пять лет, мы стали маститыми. Иван Михайлович Козлов разрешил праздновать наш первый юбилей в зале с витражами. Это было престижно. К тому моменту мы уже раздали три волны гуманитарной помощи. Но это особая история:
Кому на Руси
есть хорошо
В <Комсомолке> попалась статья о том, как в России разворовывается гуманитарная помощь. Мы прочитали ее, провели собрание и по-комсомольски приняли решение, что уж у нас не пропадет ни одного грамма манки и ни одного брелка. Почему именно манка и брелки? Дело в том, что Люберцы давали многодетным семьям Дзержинского — четверо и более детей — помощь в виде кулька манки и брелка. По поручению Совета я позвонила в редакцию <Комсомольской правды> и высказала мнение о том, что нельзя марать все организации — мы-то не такие! <Раз вы честные, вот вам телефон представительства немецкого концерна <Шпрингер> и газеты <Бильцайтунг> в Москве. Звоните!> Там трубку взяла Юля, переводчик: <А мы к вам приедем>. Приехали, представлял газету журналист господин Гюнше. Пожилой, серьезный человек, мы потом дружили много лет. Походили по городу, побывали в семьях, адреса выбирали сами, ориентируясь по нашей регистрационной книге. Кстати сказать, первую базу данных по городу Дзержинскому создавали мы — общество <Семь Я>. Люберцы с нами делиться не хотели. Мы обходили семьи, школы, детскую больницу — выявляли многодетных, детей под опекой, инвалидов.
Уже потом на основе нашей базы начинал свою работу городской отдел социальной защиты — Ольга Григорьевна Довгиль. Это была большая работа, но она была сделана. Валерий Парахин в ФЦДТ набрал списки на одном из первых компьютеров и распечатал на формате А-3: по-другому нельзя было. Этот рулон мы постоянно носили с собой, а на учете в обществе стояло ни много ни мало 600 семей. Мы брали уже и матерей-одиночек, у которых была трудная ситуация. Господин Гюнше убедился, что организация наша существует не на бумаге, и велел: <Готовьте помещение!> Мы нашли место — подвалы Торгового центра и <разгрузили> первый самолет. Задача была поставлена сумасшедшая — за три дня расфасовать гуманитарную помощь и развести по домам. А там кроме манки и брелков всего было очень и очень много: поступили продукты, вещи, обувь детская. Причем сначала мы были в шоке: какой контейнер не откроем, всюду воздушные шарики. Шарики, шарики, шарики: Что делать? Звоню Юле, губы трясутся. Она смеется: <Вы руку дальше просуньте, честные люди>. В Германии в контейнерах делали своеобразную прокладку из надувных шариков, потому что на таможне в аэропорту, грузчики со страшной силой дербанили груз, а когда оттуда высыпались детские шарики, его пропускали, отправляя по адресу. Шарики эти мы потом еще года три-четыре активно надували на всех праздниках и мероприятиях, просто раздавали.
Помощь развозили на грузовике. Семье доставался набор продуктов приблизительно на месяц: супы, каши, витамины, консервы — горох, кукуруза. Многие вещи мы увидели в первый раз. Потом были рождественские посылки — немного, их отдавали особо нуждающимся семьям.
Тогда же к нам приехала глава немецкого концерна Фрида Шпрингер — очень серьезная и очень миниатюрная дама. Она пошла с нами по домам убедиться самой, что помощь нашла своих адресатов. Помню, мы очень помогли одной девочке — Фрида прислала ей инвалидную коляску, чтобы та могла посетить зубного врача. Коляска была выполнена специально, с учетом размеров лифта, дверных проемов, коридора.
Тогда мы получили еще две волны гуманитарной помощи, в том числе для Дзержинской городской больницы — детского отделения, в котором было пусто абсолютно: не было ни моющих, ни чистящих средств, ни одноразовых пеленок, чашек, элементарного питания — ничего. Разгружали коробки как муравьи, суетились, бегали, были горды собой. Толя Кутузов вместе со своей собакой — московской сторожевой по ночам караулил склад. Было тяжело: Но это я только сейчас осознаю, а тогда мы были счастливы от того, что могли что-то сделать, кому-то помочь. В таком режиме мы работали до 1998 года. К тому времени государство стало понимать, что нельзя бросать людей. В городе был организован соцотдел. И моральная ответственность, которая лежала все эти годы на нас, немного отпустила. Мы приняли участие в конкурсе и выиграли от благотворительного фонда <Евразия> первый грант <Спасательный круг>. Это был наш первый проект, но не последний:
Моя
большая семья
Господь всегда посылал навстречу хороших людей, и они нам помогали. Ведь у нас никогда не было лишних денег, транспорта. Жили на взносы, потом появились благотворители. Когда было что-то нужно, обращались к ним. ТЭЦ-22 — Иван Михайлович хорошо нам помог. Дзержинская городская больница — врачи собрали деньги. Зарплат у нас тогда никаких не было. Бухгалтером в обществе <Семь Я> отработала 15 лет Наташа Шевелева — Наталья Петровна. Бескорыстно. Когда вступил в силу закон Московской области о льготном налогообложении, тогда появилась зарплата, но и она не большая — по городу Дзержинскому на 2009 год это в среднем 6 тыс. рублей. Мне все время приходилось совмещать: искать такую работу, которая позволила бы заниматься обществом <Семь Я>. <Чужими> проблемами, как говорят иногда в моей семье, обижаясь, что я мало времени уделяю ближним.
В свете прошедших
двадцати лет
Иногда я сама себе говорю, что если бы вернуться на двадцать лет назад, вряд ли я согласилась бы вновь… Морально очень тяжело, не всем удалось помочь. Но мы старались: Введение закона о льготном налогообложении, пожалуй, стал переломным моментом. Пошли проекты, они были поддержаны администрацией города. Тогда стартовал лагерь по месту жительства, где выступила наша звездная команда — Садия Камалетдинова, Маша Меринова, Паша Матейчук. Ребята дали такой старт, что лагерь работает по сей день, и востребован. Теперь мы, правда, не кормим детей, а тогда детки обедали. Обязательно. Кормили до 30 детей, на базе гимназии № 5 и потом на Лесной, 13, у Лидии Ивановны Кениг. Венчал работу лагеря сладкий банкет и День индейца. Тогда же был <открыт> спортивный зал для рабочей молодежи на базе гимназии № 4. Порядка 40 ребят нам удалось отвлечь с улицы — от алкоголя, наркотиков. Труд и спорт — великая сила, позволяющая по-настоящему увлечь молодых людей. Был реанимирован тир в четвертой гимназии — много было сделано. Последние наши проекты: реконструированный стадион гимназии № 4 с искусственным покрытием, беговыми дорожками; футбольное поле в лицее № 2, но за нами еще долг — защитить окна, в которые летят мячи. Начали отсыпку площадки у лицея № 6 <Парус>. Городской каток тоже приведен в порядок и заливается за счет денег, которые мы собираем.
Мы работаем не только с Дзержинским, успешно сотрудничаем с Лыткарино: на спонсорские средства фирмы <Старатели> содержится спортивно-оздоровительный лагерь. Это правильно, что предприниматели решили часть денег оставлять на благотворительные проекты для подрастающего поколения. Еще есть один проект — мой любимый — славный, добрый, несущий заряд светлой энергетики, — <Дети детям от души>. Моя тезка Елена Егорова обратилась к нам с предложением издавать детские книжки. <Не просто печатать книги для детей, а иллюстрировать их детскими же рисунками>, — сошлись мы во взглядах. Решили, что нужно проводить конкурс — он получился межмуниципальный. В нем принимают участие дети из Лыткарино, Питера, Дзержинки, Москвы. И вот уже издается четвертая книга проекта <Юный Пушкин>. По силе свой и доброте ни один проект не может сравниться с этим. Он финансируется нашими предпринимателями, которые на благое дело жертвуют личные деньги. Спешу сообщить, что в феврале 2011 года мы будем проводить презентацию книги <Юный Пушкин>.
Что было главное? Можно сформулировать коротко: <То, ради чего>. Было место и люди, куда и к кому можно было прийти, принести свою боль, высказаться. Помогая себе, мы помогали людям, которые нас окружали. Во времена глубокого дефолта в 1998 году к нам с визитом приехал благотворительный фонд Чарльза Стюарта Мота, благодаря чему Николо-Угрешская духовная семинария, Культурно-эстетический центр получили гранты на развитие, а для Школы искусств был куплен рояль — первый в Московской области. На средства гранта для ДЮСШОР <Союз> Вику Волотову отправили на международные соревнования, и она стала чемпионкой Европы. Люди всегда собирались вокруг нас — ради этого и стоило было затевать: эту жизнь. Ради будущего!
Я могу долго говорить о нашем обществе, но есть у меня удивительный случай для завершения беседы: в сентябре этого года я отдыхала в Тунисе. Плаваю в бассейне, ко мне подплывает женщина: <Вы меня не помните?> <Нет>, — говорю. <А я на ТЭЦ живу. В 92-м году у меня умер муж, и вы мне очень помогли> — вот такое спасибо через 20 лет. Ради этого стоило работать.
Двадцать лет. Двадцать лет пролетели как один миг. Они были до краев наполнены жизнью, смыслом и слов сожаления не заслужили. Одна из благотворительных акций общества <Семь Я> называлась <Всем миром>. Собственно, эти слова можно считать главным девизом всей многолетней деятельности организации.
Елена БУРДЕЙНАЯ